Муртуз Гасангаджиев, заместитель начальника обороны села Ботлих:
— Был субботний день, утром дети пришли и стали будить: «Вставай, война началась». Какая война?! Я повернулся на другой бок и отогнал их. Через некоторое время пришла мать и сказала: «Война! Выйди к людям и делай то, что делают другие». По ее интонации я понял, что что-то серьезное происходит, хотя не осознавал, что именно.
Встал, оделся, вышел в центр села. Было семь часов утра. На площади собрались все ботлихцы. Вышел выступать находившийся в то время в отпуске Магомеднаби Азаев, проректор Дагестанского политехнического института. Он проинформировал, что вооруженные люди со стороны Чечни вошли в наш район, заняли два села: Ансалта и Рахата. Теперь они стоят на подступах к Ботлиху в местности Аэропорт, сейчас там находится военная часть. Нам надо взять оружие, у кого что есть. Организовать ополчение. Там же, на собрании, было решено для координации действий организовать штаб. Были составлены протоколы собрания, утвержден штаб в составе 11 человек. Ополченцы разделены на отряды, назначены ответственные лица. Начальником штаба мы избрали Магомедгаджи Магомедгаджиева.
Я тогда работал в структурном подразделении Центробанка в селении Ботлих. И начальник местного отделения несколько раз звонил, просил, чтобы я явился в банк для того, чтобы организовать уничтожение денежной наличности в хранилищах банка. Это говорит о том, насколько серьезной была ситуация на тот момент. Все считали, что Ботлих они возьмут. И чтобы деньги не достались боевикам, было решено уничтожить денежную массу. Но начальник республиканского отделения сумел организовать инкассацию из Махачкалы. Приехали три инкассаторские «буханки» и вывезли всю наличность.
Часть ботлихцев также покинула село вместе с беженцами из селений Ансалта и Рахата. В такой ситуации оказались ботлихцы при полном отсутствии районной, республиканской и федеральной властей. Был замглавы администрации района, покойный Алимагомед Магомедов. Штаб обороны Ботлиха при таких обстоятельствах взял на себя ответственность за все, что происходит в селе. В конце первого дня вторжения, седьмого августа, к нам прибыла бригада казбековских ополченцев, около полусотни вооруженных людей. И встали рядом с нами. Ботлихцы никогда этого не забудут. Это подняло наш дух, каждый из них расценивался как десять, как сто человек. Мы поняли, что мы не одни. Но вскоре им пришлось уехать, потому что уже на их границе начались тревожные процессы.
Они, слава Аллаху, на нас не пошли со своим хорошим вооружением, я не знаю, что тогда было бы. Вот эти два дня противостояния без боя каждому ботлихцу стоили, наверное, лет 10-20 жизни. Потому что их семьи вывезены, а здесь они стоят лицом к лицу с людьми, которые пришли с оружием, хорошо вооруженными. Когда мы ежечасно звонили руководству республики, Магомедали Магомедовичу (Магомедову – председателю Государственного совета Дагестана. – «МД»), он нам отвечал: «Мы сами не знаем, что делать. Ждем приезда Степашина (Сергей Степашин – на тот момент председатель правительства России. – «МД»).
И вот девятого августа он прилетел в Махачкалу, встретился с руководством республики и улетел обратно в Москву. И там он доложил Ельцину (первый президент России. – «МД») о возможной потере Дагестана. Когда Ельцин заменил председателя правительства России на Путина, началась другая история войны — и по содержанию, и по смыслу. Мы поняли, что все-таки есть государство, вздохнули облегченно.
Подробнее на сайте
